– Матушка! Не говори: из рожка! а говори: в рожок!

Мать, как вышел дурак к соседям, заперла дверь на крючок и сказала: из рожка! Сейчас выскочили два молодца с дубинами и начали утюжить старуху; она кричит во все горло. Дурак услыхал крик, бежит со всех ног, прибёг, хвать – дверь на крючке; он и закричал: в рожок, в рожок! Старуха, опомнившись от побоев, отперла дураку дверь. Дурак взошёл и сказал:

– То-то, матушка! Я тебе сказывал – не говори так-то.

Вот дурак задумал задать пир и созывает господ и бояр. Только они собрались и поселись, дурак и приводит в избу коня и говорит:

– Стой, добрый конь!

Конь рассыпался в серебро. Гости удивились и почали грабить себе деньги да прятать по карманам. Дурак сказал: но! – и конь опять явился, только без хвоста. Видит дурак, что время гостей потчевать, вынул скатерть и сказал: развернись! Вдруг развернулась скатерть, и на ней всяких закусок и напитков наставлено великое множество. Гости начали пить, гулять и веселиться. Как все удовольствовались, дурак сказал: свернись! – и скатерть свернулась. Гости стали зевать и с насмешкой говорить:

– Покажи нам, дурак, ещё что-нибудь!

– Изволь, – сказал дурак, – для вас можно! – и приносит рожок. Гости прямо и закричали: из рожка! Откуда ни взялись два молодца с дубинками, начали колотить их изо всей мочи и до того били, что гости принуждены были отдать украденные деньги, а сами разбежались. А дурак с матерью, конём, скатертью и рожком стал жить да поживать да больше добра наживать.

Двое из сумы

Жил старик со старухой. Вот старуха на старика всегда бранится, что ни день – то помелом, то рогачом отваляет его; старику от старухи житья вовсе нет. И пошёл он в поле, взял с собою тенёты и постановил их. И поймал он журавля и говорит ему:

– Будь мне сыном! Я тебя отнесу своей старухе, авось она не будет теперь на меня ворчать.

Журавль ему отвечает:

– Батюшка! Пойдём со мною в дом.

Вот он и пошёл к нему в дом. Пришли; журавль взял со стены сумку и говорит:

– Двое из сумы!

Вот сейчас вылезли из сумы два молодца, стали становить столы дубовые, стлать скатерти шёлковые, подавать ествы и питья разные. Старик видит такую сладость, что сроду никогда не видывал, и обрадовался оченно. Журавль и говорит ему:

– Возьми эту суму себе и неси своей старухе.

Вот он взял и пошёл; шёл путём дальним и зашёл к куме ночевать; у кумы было три дочери. Собрали ему поужинать чем бог послал. Он ест – не ест и говорит куме:

– Плоха твоя еда!

– Какая есть, батюшка! – отвечала кума.

Вот он и говорит:

– Собери свою еду-то; а которая была у него сума, той говорит, как приказывал ему журавль: двое из сумы! В ту же минуту двое из сумы вылезли, зачали становить столы дубовые, стлать скатерти шёлковые, подавать ествы и питья разные.

Кума с дочерьми своими удивилась, задумала унесть у старика эту суму и говорит дочерям:

– Подите истопите баньку; может, куманёк попарится в баньке-то.

Вот только он вышел в баню-то, а кума сейчас приказала своим дочерям сшить точно такую же суму, какая у старика; они сшили и положили свою суму старику, а его суму себе взяли. Старик вышел из бани, взял обменённую суму и весело пошёл в дом свой к старухе; приходит ко двору и кричит громким голосом:

– Старуха, старуха! Встречай меня с журавлём-сыном.

Старуха глядит на него быстро и ворчит промеж себя:

– Поди-ка ты, старый кобель! Я тебя отваляю рогачом.

А старик свои слова говорит:

– Старуха! Встречай меня с журавлём-сыном.

Вошёл в избу старик, повесил суму на крючок и кричит: двое из сумы! Из сумы нет никого. Вот он в другой раз: двое из сумы! Из сумы опять нет никого. Старуха видит, что он говорит бог знать что, ухватила помело мокро и ну старика гвоздить.

Старик испугался, заплакал и пошёл опять в поле. Отколь ни взялся прежний журавль, видит его несчастье и говорит:

– Пойдём, батюшка, опять ко мне в дом.

Вот он и пошёл. У журавля опять сума висит такая же.

– Двое из сумы! – сказал журавль.

Двое из сумы вылезли и поставили такой же обед, как и прежние.

– Возьми себе эту суму, – говорит журавль старику.

Вот он взял суму и пошёл; шёл-шёл по дороге, и захотелось ему поесть, и говорит он, как приказывал журавль:

– Двое из сумы!

Двое из сумы вылезли – такие молодцы с большими колдашами – и начали его бить, приговаривая: «Не заходи к куме, не парься в бане!» – и до тех пор били старика, пока он не выговорил кое-как: двое в суму! Как только изговорил эти слова, двое в суму и спрятались.

Вот старик взял суму и пошёл; пришёл к той же куме, повесил суму на крючок и говорит куме:

– Истопи мне баньку.

Она истопила. Старик пошёл в баню: парится – не парится, только время проводит. Кума созвала своих дочерей, усадила за стол – захотелось ей поесть – и говорит: двое из сумы! Двое из сумы вылезли с большими колдашами и ну куму бить, приговаривая: «Отдай старикову суму!»

Били-били… вот она и говорит большой дочери:

– Поди, кликни ку́ма из бани; скажи, что двое совсем меня прибили.

– Я ща не испарился, – отвечает старик.

А они всё больше её бьют, приговаривая: «Отдай старикову суму!» Вот кума́ послала другую дочь:

– Скорее вели куманьку идти в избу.

Он отвечает:

– Я ща голову не мыл.

Она и третью посылает.

– Я ща не купался, – говорит старик.

Терпенья нет куме! Велела принесть украденную суму. Вот старик вышел из бани, увидал свою прежнюю суму и говорит: двое в суму! Двое в суму с колдашами и ушли.

Вот старик взял обе сумы – и сердиту и хорошу – и пошёл домой. Подходит ко двору и кричит старухе:

– Встречай меня с журавлём-сыном.

Она на него быстро глядит:

– Поди-ка ты домой-то, я тебя отваляю!

Взошёл в избу старик, зовёт старуху: «Садись за стол» – и говорит: двое из сумы! Двое из сумы вылезли, настановили и пить и есть. Старуха наелась-напилась и похвалила старика:

– Ну, старик, я теперь бить тебя не стану.

Старик, наевшись, вышел на двор, хорошую суму вынес в клеть, а сердитую повесил на крючок; а сам по двору ходит – не ходит, только время проводит. Захотелось старухе